Около 100 лет тому назад украинские искусствоведы Стефан Таранушенко и Павел Жолтовский обошли с фотоаппаратом городки и села почти всей тогдашней Украины. Они успели зафиксировать безвозвратно исчезнувший мир. Из своих экспедиций ученые привезли чертежи и тысячи фотографий церквей, синагог, костелов, домов, городков, деревень и сняли другие уникальные достопримечательности, которые позже были уничтожены. Они сделали это в переломный период коллективизации – перед Голодомором – в конце 20-х – начале 30-х годов ХХ века, но невероятная история их путешествий оставалась известной, в основном, только ученым.

Стефан Таранушенко, украинский советский искусствовед, историк архитектуры, музейный деятель, доктор искусствоведения, родился в семье мелкого торговца. Окончил народное и городское училища в г. Лебедине, Харьковской губернии, затем — Ахтырскую классическую гимназию, позже продолжил учебу на словесном отделении историко-филологического факультета Харьковского университета. После его окончания был оставлен при кафедре теории и истории искусств для подготовки к профессорскому званию.

На протяжении 1920—1933 годов Стефан Таранушенко директор Музея украинского искусства в Харькове. В 1924—1929 годах — профессор Харьковского художественного института.

Где только не побывали в Украине Стефан Таранушенко и его коллеги. А экспедиция в те годы требовала стойкости и физических усилий. На снимке 1928 года (ниже) можно рассмотреть экипировку участников. За плечами мешок с хлебом. Редко покупали сало. Сбоку самодельные сумки для фотоаппарата и стеклянных негативов. Все тяжелое, громоздкое. Передвигались, в основном, пешком. Уходили, бывало, на несколько месяцев.

В классе шестом или седьмом я стал счастливым обладателем фотоаппарата «Смена-2».

Его основное достоинство — невозможность снимать некачественно. Для халтуры требуется сильно постараться.

“И действительно, работал Жбанков превосходно. Сколько бы ни выпил. Хотя аппаратура у него была самая примитивная. Фотокорам раздали японские камеры, стоимостью чуть ли не пять тысяч. Жбанкову японской камеры не досталось. «Все равно пропьет», — заявил редактор. Жбанков фотографировал аппаратом «Смена» за девять рублей. Носил его в кармане, футляр был потерян. Проявитель использовал неделями. В нем плавали окурки, фотографии же выходили четкие, непринужденные, по-газетному контрастные. Видно, было у него какое-то особое дарование...”

Сергей Довлатов. “Компромисс”

В кружке Дворца пионеров обучился азам фотографии и стал снимать родителей, родственников, друзей, соседей и окружающий мир.

Понемногу приобрел необходимые принадлежности, химикаты, аптечные весы. Фотоувеличитель оказался не по карману. Просил у знакомых попользоваться. Не отказывали.

То ли кто-то из соучеников обмолвился, то ли я сам засветился с фотокамерой, но об этом увлечении узнала наша преподавательница истории. Она меня остановила после уроков и сказала, что такое занятие должно приносить также пользу школе.

Я так называемую «общественную работу» не то что бы не любил, но относился без энтузиазма. Однако деваться было некуда.

Мне купили фотопленку и фотобумагу, и вместе с классом и преподавателем мы отправились к строителям.

Вчера прочитал в местной газете о том, что продали здание бывшего хирургического корпуса городской больницы. Это бы еще полбеды, но новые хозяева собираются его снести, а на освободившемся месте что-то воздвигнуть. Скажем, нечто типа гостиницы «Клеопатра».

Та же участь ожидает удобно расположенное и десятилетиями обжитое здание водолечебницы.

К тому же гармонично вписавшееся в окружающее пространство.

Так глядишь и до зданий бывшей Земской больницы, где оперировали Михаил Афанасьевич Булгаков, Николай Нестерович Комиссаров, Клавдий Сафонович Великанов, Евгений Александрович Кивильша, добраться можно.

Не приведи Госп-ди!

Вгрызаемся под землю на Соборной. Брусчатку уже упаковали в мешки. Заборов железных понастроили, на железобетонных плитах их установили.

Жуть!

Добрались в Старом городе и до булыжника на Зарванской, которому за сотню (а, возможно, и не одну) лет. Его революции и войны пощадили, а нынешние, в мирное время, выкорчёвывают.

Ощущение такое, что на временно оккупированной территории орудуют наемники.

В Каменец-Подольском множество архитектурных достопримечательностей. К ним относятся и лестницы. Расположенный на холмах Новый план и каньон, обрамляющий Старый город, сделали жизненно необходимыми их строительство.

Лестниц в Каменце великое множество. Их строили и продолжают строить власти, на строительство лестниц не жалели денег и меценаты минувших лет. Посмотрите фотографии здесь. Будет интересно.

Особое место среди них занимают лестницы каньона р. Смотрич. Было время, когда, практически, из любого места в «долине» (так принято было называть низину каньона) наверх вела какая-нибудь лестница. Я насчитал десяток. Мог и ошибиться. Но их действительно было много.

Не все лестницы дожили до наших дней в добром здравии. Об одной из них этот небольшой рассказ. На фотографии ниже стрелка указывает на ее бывшее расположение. Дело в том, что от лестницы мало чего осталось. И пользуются ею преимущественно любители экстрима.

И носил он имя Войкова до реконструкции и превращения в широкоэкранный, с двумя залами. А кинотеатр на улице Шевченка, к которому перешло это имя, назывался тогда  «Родина».

Кинотеатр «Родина». 1956 год

1

C кинотеатром «Родина» связаны у меня давние детские воспоминания. Вот идем мы вдвоем с отцом, в первых числах января, в кино: смотреть мультсборник. На каникулах было принято собирать несколько мультфильмов в одну программу,  которая вместе с обязательным киножурналом продолжалась час пятнадцать, час двадцать. И это был воистину праздник души. Мультики были цветные, очень добрые, и в то же время ненавязчиво учили нас, малышей, что такое хорошо и что такое плохо. То, что они были кукольные или рисованные, придавало зрелищу особое настроение. В основном, это были сказки со счастливым концом, где герой, пройдя сквозь массу испытаний, женится на принцессе, а не очень умный и совсем недобрый царь или падишах остаются при своих интересах. Кстати, с тех пор у меня к разного рода «царям» и «падишахам» всегда присутствует некоторое изначальное недоверие. Ведь от них всего стоит ожидать. И, как правило, чего-то скверного. Мудрый и добрый правитель даже в сказках большая редкость.

Все мы, жители Каменец-Подольского, часто пересекаем перекресток улиц Котовского и Ленинградской. Бывает, что по нескольку раз на день.

Некоторые уже много десятков лет:)

За эти годы не только улица Котовского превратилась в Соборную, а улица Ленинградская носит имя Леси Украинки, но и радикально изменился архитектурный облик этого места.

Гостиница «Украина» и автобусная станция. Начало 60-х прошлого века. Фото из личного архива С. Великой(Собчишиной)

Там, где сейчас расположены живописные, отдаленно напоминающие поверженный Рейхстаг, руины бывшей гостиницы «Украина»,  находилось цветочное хозяйство. У этого хозяйства имелся свой магазин. Чуть пониже, по Ленинградской. Но цветов в продаже не было. Вазоны с комнатными растениями пожалуйста, а живых цветов даже летом было не сыскать. Хотя на участке они росли, цвели и пахли. Цветочное хозяйство было огорожено зеленым забором. Перед которым росли каштаны и акации. В мае, во время цветения, среди белых свечей каштанов и  душистых гроздьев акаций тяжело летали майские жуки, периодически почему-то падая на головы стоявших под ними людей.

Ломать — не строить

Многим знакома скульптура Ивана Шадра: сильный мускулистый молодой пролетарий выковырял из мостовой огромный булыжник и вознамерился запустить им в своего врага — буржуина и эксплуататора.

Запустить-то запустил, да вот вышло не очень: и пролетарию не сильно полегчало, и буржуина сгубили. Теперь, с трудом, пополам с ненавистью, вновь пытаемся возродить их популяцию. Под именем «средний класс».

Справедливости ради следует заметить, что булыжники неоднократно использовались при народных возмущениях и революциях в разных странах, а не только в Российской Империи. Но у них в результате выходило  удачнее.

Лучше заасфальтировать

В Каменец-Подольском камни из мостовых для борьбы с мировой буржуазией вроде бы не выдергивали. Просто булыжные мостовые на Новом Плане в один прекрасный день (был конец пятидесятых прошлого века) стали закатывать в асфальт. По тем временам это было событие. Ведь асфальт можно было увидеть только в фильмах  о Москве.